Мария Алехина из Pussy Riot работает с Беларусским Свободным Театром, чтобы заставить британских зрителей встать на защиту политических заключенных. Джесси Томпсон встретилась с ними, чтобы узнать подробности.
Джесси Томпсон, Evening Standard
Беларусский Свободный Театр существует, но его страна пытается сказать, что его нет.
Когда Николай Халезин и Наталья Коляда основали театр в 2005 году и начали создавать разрушающее границы искусство, которое противостояло репрессивному режиму Александра Лукашенко, государство в ответ объявило их вне закона. Они переехали в Британию и стали активно выступать за права человека. Получился прекрасный, злободневный и уникальный театр.
Бесстрашные: Беларусский Свободный Театр объявили вне закона на родине, и сейчас он работает в Великобритании. Алекс Бреннер
Они продолжают заниматься искусством, но борьба продолжается до сих пор: в своей последней постановке, Burning Doors, искусство и есть борьба. Доводя тела актеров до предела своих возможностей, спектакль рассказывает о трех художниках, которых назвали преступниками за их убеждения: Петре Павленском, чей поджог дверей здания КГБ дал название спектаклю, Олеге Сенцове, режиссере, осужденном на 20 лет по сфабрикованным обвинениям в терроризме, и Марии Алехиной, которая попала в тюрьму за свою деятельность в Pussy Riot и чье участие в спектакле в роли самой себя делает его еще более острым.
Спектакль испытывает и не жалеет тела актеров, а цитаты из Достоевского и свидетельства Сенцова о пытках в тюрьме действуют как хорошая тренировка для мозга зрителей. В тот день, когда я встречалась с Беларусским Свободным Театром, в Soho Theatre пришла сестра Сенцова, чтобы начать кампанию за освобождение брата. Она призвала зрителей задуматься: «Земля – маленькая, и Россия не так уж далеко. Если люди не начнут думать, что такие вещи недопустимы в любой стране, это может начать происходить в любой точке мира».
Возможно, Халезин и Коляда сошлись с Алехиной из Pussy Riot потому, что все они сталкивались с жестокостью и угнетением, но тот момент, когда они обнаружили, что могут работать вместе, был прекрасен. Сначала они встретились во время визита, организованного организацией Amnesty International после освобождения Pussy Riot из тюрьмы, а потом – во время фестиваля Беларусского Свободного Театра Staging A Revolution (Постановка революции) на концерте I’m With the Banned (Я с запрещенными), где Дэвид Гилмор выступал вместе с Pussy Riot на праздновании десятилетнего юбилея театра. Но – «Надо понимать и чувствовать людей», – говорит Коляда. Именно это и случилось, когда они поехали в лагерь беженцев «Джунгли» в Кале, чтобы поработать с театром Good Chance.
Наталья Коляда и Мария Алехина в лагере беженцев «Джунгли» в Кале (Джорджи Уидон)
Коляда рассказывает, что они попросили детей нарисовать свою мечту. Один мальчик хотел гитару. Он подошел к Коляде и попросил гитару, но, конечно, у нее ее не было. Он подошел к Халезину и Алехиной и попросил у них, но, конечно, у них тоже ее не было.
«Меня сверлила мысль, что надо найти гитару. Потом, пока мы развлекали детей, они три часа ходили по пригородам Кале в поисках гитары, потому что было невозможно найти музыкальный магазин. Наконец, нам пора было на обратный поезд в Лондон, Маше надо было на самолет. Они взяли такси. Они нашли гитару для ребенка», – рассказывает она.
Коляда сказала ему: «Хотя бы одна твоя мечта сбылась. Теперь у тебя есть гитара». «А потом он посмотрел на всех нас взрослых и сказал: “Знаете, я больше не хочу гитару. Я хочу скрипку. У вас есть скрипка?”» Она смеется, вспоминая этот случай. Даже если получатель подарка и не был удовлетворен, Коляда и Халезин были. «Этот был тот самый момент, когда ты понимаешь, что если этот конкретный человек способен потратить несколько часов на поиски гитары для мальчика, значит, вы можете работать вместе. Иногда слова ничего не значат без действий. У них недостаточно силы. Когда есть действия, есть сила».
Сотрудничество было чем-то новым для обеих сторон. Актеры уже давно работают вместе, Коляда и Халезин знают их очень хорошо. «И вдруг появляется Маша, которая не привыкла к этим очень строгим методам. Это театр: у нас есть реквизит, декорации, графики. Для нее это “да, это безумно, да, это трудно, да, мне это не нравится, но я сделаю, потому что это мой жизненный принцип”».
Спектакль обращается к тому времени, когда Россия вторглась в Украину. Одним из первых, кого убили во время протестов на Майдане, был белорус. Театр знал его по протестам, и ради таких, как он, у них есть «неимоверное желание защищать свободу».
Алехина рассказывает, что спектакль – это личное испытание для каждого из участников: «Это вопрос твоих границ, психологических и физических».
Художник Петр Павленский, чей перформанс дал название спектаклю
Для Халезина театр – не место, где можно пойти на компромисс. «Это современный театр, ты либо бежишь впереди паровоза, либо ты нигде».
Он считает, что театр всегда должен искать что-то новое, и для этого они используют свои тела. «Мы ищем границы возможностей актера, – говорит он, – где актер больше не может существовать. Он доходит до той точки, где больше не может играть. Когда мы понимаем, где эта граница, актер пытается ее преодолеть, и граница отодвигается дальше».
Алехина готова была пройти через это тяжелое испытание, когда начала работать с театром. «Одна из целей для меня лично была взять моменты моей жизни и моей личной истории, на которые я почти боюсь смотреть, вспомнить все, прожить это еще и еще, десять раз, двадцать, шестьдесят и спросить себя, насколько далеко я могу идти», – говорит она.
Это смелый спектакль, и Алехина делает в него существенный вклад. В одной из сцен она читает стихи, в то время как ее голову удерживают под водой. Тяжело представить, как кто-то проходит через это тяжелое физическое насилие, но для нее это один из самых важных моментов спектакля.
Мария Алехина играет в Burning Doors (Алекс Бреннер)
Мы видим сцены из тюремной жизни, а также жизнь после тюрьмы, в которой она постоянно кому-то нужна, в основном, чтобы отвечать на одни и те же вопросы. Но сцена в ванной «действительно стала моим отражением самого трудного для меня момента».
«Потому что ты можешь показать тюрьму, и люди поймут. Ты можешь показать публичность и давление медиа, и люди поймут. Но как показать момент, когда ты смотришь в зеркало и не понимаешь, что с этим делать? Потому что так я поняла, что я свободна. Так что это сцена про чувство свободы».
Во время спектакля возникает ощущение гендерной несправедливости, когда смотришь на то, как обращаются с активистками. В один из моментов тело Алехиной поднимают высоко вверх под крики, что она должна признать, что акция Pussy Riot была самопиаром. Но когда художник Петр Павленский прибил свою мошонку к площади возле Кремля, никто не заставлял его сказать, что он сделал это, чтобы привлечь внимание.
Алехина соглашается, что быть женщиной и заниматься политикой часто считается неприемлемым. «Особенно здесь, я говорю про Россию. У нас даже нет Первой леди. У нас абсолютно, на 100 процентов нет никаких женщин-политиков. Поэтому у нас нет женщин как ролевых моделей в политике, нет активисток – никого. Потому что Путин хочет показать, что можно быть только мачо».
«Я думаю, они боятся сексуальности, – продолжает она. – Они не знают, что с этим делать».
Многие, наверно, помнят, что Pussy Riot арестовали и посадили за исполнение песни про Путина в московском храме, фактически, за 40 секунд исполнения песни. Алехина говорит: «Я действительно думаю, что все было бы по-другому, если бы это сделали парни».
Она вспоминает знаменитое интервью Путина, которое он дал во время суда над Pussy Riot: «Он сказал “Вы знаете, как переводится название этой группы на русский? Это неприлично”. А я говорю, что, наверно, неприлично вводить свои войска в другую страну. Аннексировать территории других стан – вот что, наверно, неприлично».
Жестокость со стороны режима, с которой столкнулись Алехина, Павленский и Сенцов, представлена в Burning Doors таким образом, что мы становимся свидетелями того, что с ними произошло, но это не самое главное в постановке, утверждает Халезин.
«Тот факт, что информация является правдой, не означает, что есть смысл говорить об этом со сцены, – объясняет он. – Прежде всего дискуссия должна быть художественной. Поэтому свидетельства не имеют никакого смысла, если они не поддерживаются яркой художественной образностью. Мир и без того перегружен скучными документальными постановками».
Сооснователь и руководитель Беларусского Свободного Театра Николай Халезин
На самом деле Халезин не верит в термин «политический театр». Он начался с Брехта и закончился Брехтом, говорит он. «Театр не декларирует никакие идеи, он может только очерчивать некоторые вопросы и зоны интересов», – говорит он.
«Вопрос в том, что выносят зрители из спектакля. Человек приходит и смотрит постановку, идет домой, достает книгу Достоевского или ищет в Google, кто такой Олег Сенцов, – тогда в спектакле есть смысл. Если он выходит из театра и забывает о нем, тогда в театре не смысла, в его существовании нет смысла».
Коляда рассказывает об уроке, который они получили от драматурга Тома Стоппарда, одного из попечителей Беларусского Свободного Театра. «Сам того не понимая, он преподал нам особенный урок», – говорит она.
«Он сказал, что художник должен создавать искусство высокого качества, и когда ты делаешь это, политики будут слушать тебя. Потому что это не пропаганда. Тут нет ни капли пропаганды. Это про тебя. Делай искусство, а когда закончишь, поговори с ними. Оно дает тебе именно это право», – говорит она.
В нежелании Беларуси признавать театр есть жуткое чувство страха за будущее. Если зайти на сайт страны, можно найти страницу о культуре. «Сегодня страна может похвастаться разнообразием театров», – написано там. Но когда один журналист спросил Министерство культуры, почему они угрожали отозвать лицензию у кафе, в котором выступил Беларусский Свободный Театр, чиновники ответили: «Все очень просто: их не существует».
Сооснователь и руководитель Беларусского Свободного Театра Наталья Коляда
Только украинцы не боятся смотреть вперед, говорит Халезин. Русские и беларусы боятся. А как им не бояться? В России мужчину недавно приговорили к пяти годам заключения за то, что он играл в Pokemon Go в церкви. «И это никого не удивляет», – говорит он.
Наивно спрашивать, но я все-таки интересуюсь, могли ли Коляда и Халезин поверить в 2005, когда основывали театр, что политическая ситуация останется такой же дикой. «Нет», – быстро отвечает Коляда.
«Мой дедушка сидел в сталинских лагерях. Когда арестовали Николая, мы пришли к бабушке после его освобождения, и она сказала: “Не могу поверить, что это может случиться с моими внуками”. Это часть света, где все время правят диктаторы. Конечно же, мы не могли предвидеть, что наших друзей будут убивать», – шесть лет назад их друг журналист Олег Бебенин умер при загадочных обстоятельствах, а когда они начали репетировать, еще один их друг был убит в результате взрыва его автомобиля. – «Но ты знаешь, что это произойдет, просто не знаешь, когда и как. Это становится нормой твоей жизни, страшной нормой».
Прошло более десяти лет, нет ни намека на то, что они смогут работать на родине, но сейчас театр базируется в Великобритании, поэтому Брекзит не оставил их равнодушными.
«Мой друг сказал про Британию в то время: странно становиться человеком, который выстрелил себе в ногу, а потом решает вылечить себя и стреляет во вторую ногу, – говорит Халезин. – Для меня Брекзит – это нападение на меня лично».
Коляда соглашается и говорит, что они были в театре Young Vic (где они базируются), когда услышали новости. В ресторане театра, The Cut, работает много людей из Европы. «Люди были в слезах. Все сотрудники-британцы извинялись за свою страну», – рассказывает она.
Спектакль Burning Doors доводит возможности актеров до предела (Алекс Бреннер)
Она сожалеет, что эмоциональные краткосрочные решения были сделаны без понимания долгосрочных последствий, цитируя слова профессора Оксфордского университета Теодора Зелдина, который предположил, что человечество совершает свои величайшие ошибки, потому что не извлекает уроки из мировой истории.
«Насколько глубоко может похоронить себя страна? – задается вопросом Халезин. – Я очень сочувствую, так как я сам из страны, которая похоронила сама себя. Она похоронена уже 22 года. Здесь я увидел те же самые настроения, которые в свое время видел в Беларуси».
Есть страх, что британцы больше не думают о политических заключенных в Восточной Европе, и Беларусский Свободный Театр надеется напомнить им об этом спектаклем Burning Doors. Если есть возможность, что они смогут помочь освободить хотя бы одного заключенного, они будут бороться.
«Мы понимаем, что мы просто люди искусства. Мы не политики или журналисты. Что мы хотим сделать – это поговорить с британцам и сказать им: парни, мы любим вас. Это наша вторая родина. Мы здесь беженцы. Но у вас есть такая роскошь, как демократия, а в нашей стране ее нет. Используйте этот инструмент. Напишите своему депутату. Парламент должен оказать влияние на правительство России, чтобы освободить этих людей. Если у вас есть мощный инструмент, используйте его. У людей там его нет. Из-за этого они умирают и подвергаются пыткам».
Беларусский Свободный Театр проводит кампанию за освобождение режиссера Олега Сенцова из тюрьмы
Многие бы сдались перед лицом такой жестокости, но Алехина твердо настроена продолжать деятельность активистки. «У меня нет права так сказать, потому что люди в меня верят. Просто нельзя сказать, что я не могу».
«Чего вы боитесь? Что они могут сделать? – спрашивает она. – Они могут бросить тебя в тюрьму. Это так. Но тюрьма уже вокруг тебя. Хорошо, они могут тебя убить, но тогда для тебя все закончится. В спектакле звучит текст Петра Павленского. Это отражение страха. Он сказал, что художники, как и все люди, боятся. Я боялась вчера. А потом я поняла, что это просто мгновение. И все закончилось».
Бесстрашие в сердце сочетается с бесстрашием в искусстве. Театр проведет большое мероприятие в Палате общин 10 октября, чтобы призвать политиков услышать и открыть глаза. Что-то подобное они уже делали совместно с Джудом Лоу, Томом Стоппардом и Кевином Спейси.
«Охрана спросила нас, кто мы. Мы ответили, что мы из театра. Они спросили, почему нас так много. Мы ответили, что собираемся играть спектакль. Они говорят: театр? В парламенте? Никогда такого не было. Мы ответили, что мы будем первыми, – улыбается Коляда. – В этом все дело. Мы будем первыми. Мы будем говорить с вами здесь. Мы не будем молчать. Я надеюсь, наш голос услышат».
Перевод moc.media
Подпишитесь на нашу рассылку: