К сцене, подразумевающей крепость и ров Джереми Херберта, через комнату ожидания психиатрической больницы где-то в глубине театра Young Vic пробираются зрители. В горле чувствуется запах отбеливателя.
На столе лежит папка пациента Кристофера, обязательная коробка бумажных салфеток, на полу – кусочки пожеванного или выплюнутого апельсина, на пастельного цвета стенах – белая доска, исписанная красным, в наших ушах – крики и ругань других «узников», которых мы так и не увидим. Комната ожидания одновременно и реальна, и отвечает нашим представлениям об идее, как должно выглядеть подобное место. Соответствуют ли крики и вопли, которые мы слышим, нашим представлениям о том, что должны делать и какие звуки должны издавать психически нездоровые люди? Или это звуки заблудившихся в административных коридорах психиатрической системы? Где находится пересечение мифа и реальности? Режиссер Мэттью Зиа определяет свою форму искусства как создание атмосферы на протяжении всего вечера. Атмосфера здесь грубая, тяжелая и пугающая.
Это нормально, потому что пьеса Джо Пенхолла заполнена личными ощущениями о том, что такое психическое здоровье и что им не является (это тоже может вызывать страх и отталкивать). Так что идея пустого рва, окружающего место для встречи, где патерналистский и усердный Брюс, молодой белый доктор, и его учитель, слишком властный консультант Роберт, спорят о том, стоит ли выписывать Кристофера, молодого чернокожего парня, после завершения 28-дневной программы принудительного лечения.
Пространственная динамика выстроена умно, как и текст Пенхолла. Брюс и Роберт ходят взад и вперед, пытаясь убедить друг друга в своей правоте: Брюс думает или хочет думать, что болезнь Кристофера может скрывать под собой более серьезный случай шизофрении, и он делает все возможное, чтобы доказать это. Роберт, которому не терпится подкрепить теорию фактами в своей революционной книге, хочет верить, что Кристофер – просто жертва культурного недопонимания и что он страдает всего лишь незначительным психическим расстройством, усложненным расистским отношением, и хочет отпустить его домой. Кристофера просят выйти, и он остается в маленьком рву у всех на виду, в то время как Брюс и Роберт препарируют его характер и делят трофеи, как землю после колониального захвата.
Мы не знаем, насколько тяжело болен Кристофер. Он уворачивается от ударов Брюса и Роберта. Он также искусен, как они, в своем стремлении получить от каждого то, что хочет, давая каждому то, что, как ему кажется, они хотят: подыгрывает ли он Брюсу, когда говорит, что апельсины голубые, или он действительно ненормальный? Когда он подстраивается под Роберта и говорит, что он потерявшийся сын Иди Амина, это потому, что он понимает, что консультант хочет услышать именно это? Умышленно ли он хочет подстроиться под политические и культурные стереотипы, чтобы обрести некое чувство идентичности и соответствовать ему? Или его заставляют это делать? Но когда Кристофер в исполнении Дэниэла Калуя вдруг падает в кресло, опускает плечи и, всхлипывая, говорит, что он больше не знает, кто он, и не знает, чему верить, мы через все слои как будто видим настоящего человека и то, кем он становится: беспомощной жертвой противоположных аргументов, теорий и произвольных выборов докторов. Посыл – власть развращает.
Большую часть времени Пенхолл заставляет зрителей чувствовать себя раздробленными и противоречивыми, как должен чувствовать себя Кристофер. Режиссер Мэттью Зиа относится к зрителям в зрительном зале как к суду присяжных. Нас бессознательно просят составить свое мнение о пациенте и решить, чью теорию мы поддерживаем. Но мы не можем этого сделать, потому что прелесть текста Пенхолла заключается в том, что мы можем принять обе стороны спора и в то же время симпатизировать жертве. Если Кристофер действительно видит апельсины синими и не реагирует на умные словесные манипуляции Брюса, тогда что-то не так (с точки зрения принятой нормы). Но, как говорит Роберт, может быть это нормально – видеть внутренность и кожуру апельсинов синими. И, каким бы невероятным это могло бы показаться, почему Кристофер не может быть родственником Иди Амина? А если нет, если он верит в это, фантазирует и придумывает все это, чтобы ему было легче справиться с жизнью, является ли это достаточной причиной для принудительного психиатрического лечения? В конце концов у всех есть свои иллюзии и бредовые идеи, просто большинство из них обычно скрыто от пристальных критических глаз. А когда не получается их скрыть, человек чувствует себя несчастным.
Пьеса с успехом освещает многочисленные проблемы в области психиатрической помощи: если ты попадаешь в эту систему, может получиться так, что тебе будет довольно трудно выбраться оттуда. Это система, которая не столько помогает тебе справиться с психическими проблемами, сколько хочет поставить диагноз и найти не приносящий пользы способ лечения. Пьеса также показывает, как этноцентризм и культурные особенности могут влиять на личное мнение. Роберт хочет отделить Кристофера от общепринятой культуры, настаивая, что объяснить его поведение можно только его собственной культурой, в то время как Брюс твердо придерживается противоположного мнения, признавая его в более убедительных диалогах без предрассудков. Все борются за то, чтобы быть хозяином, а не рабом.
Но пьеса также показывает жестокость слепых деспотичных амбиций, которые всегда возникают в жизни людей. Вряд ли кто-то из героев может нравится, по крайней мере на протяжении всей пьесы. За хвастовством и самодовольством выпускника частной школы Роберта в исполнении Дэвида Хейга прячется стальная холодность и расчетливая коварность: он настоящий психологический фокусник, который опережает всех по крайней мере на 20 шагов. Он был бы хорошим шахматистом. Брюса в исполнении Люка Норриса терзает мысль, что его карьера может закончится, и он может думать только о том, как произвести впечатление и обезопасить свое будущее. Вы не доверяете никому из них, поскольку можете победить обоих, но если так, правильно и справедливо ли с точки зрения этики доверять кому-либо? Тем временем находящийся в психологическом кризисе Кристофер в исполнении Калуя (ему всего лишь нужна девушка) танцует между ними, как марионетка.
Спектакль беспощадно разоблачает противоречия и сложности власти, которые сопровождают наше естественное желание помогать другим.
актеры: Дэвид Хейг, Дэниэл Калуя, Люк Норрис
пьеса: Джо Пенхолл
постановка: Маттью Зиа
сценография: Джереми Херберт
Young Vic до 2 июля 2016
