Мясо с кровью, обнаженные актеры, детские фото Влада Ковалева — Свободный Театр показал в Минске белорусскую версию Trash Cuisine.
Александра Дынько, «Радыё Свабода»
«Минск — город кулинарного рая», — приветствует зрителей шеф-повар Павел Городницкий. «Златка», «ходун», «романтическая котлетка «папараць-кветка» — пересыпая речь привычными названиями, адский шеф-повар знакомит каждого предполагаемого владельца книги «400 блюд из картофеля» с рецептами другого типа.
«Вы будете пробовать все эти блюда и понимать, насколько легко для вас повторить все эти соблазнительные рецепты здесь и сейчас», — обещает шеф.
Как настоящая кухня, постановка гарантирует потрясающий ад вкусов, запахов, музыки и движений. А напоследок вас заставят плакать в самом буквальном смысле, даже если вы этого не хотели. Такого с минским зрителем еще не делали.
Знали ли вы, что убивая человека на электрическом стуле, ток включают дважды в минуту с перерывом в 10 секунд? И даже после этого люди оставались живыми, ток приходилось пускать заново, а никто не знает, насколько это больно? Что в Таиланде убивали осужденных на смерть из пулемета, а чтобы убить камнями, надо два часа? Что некоторые осужденные на смерть в газовой камере проводят в ней адские минуты, прежде чем умереть?
За несколько минут актеры Свободного Театра отлаженной пластикой изображают разные виды убийства, и за этими точными отработанными движениями понятно — в каждую процедуру лишения жизни люди вложили столько же души, фантазии и национальных традиций, сколько в приготовление любимого блюда.
А книга «400 блюд из картофеля» хранится на кухне человека, государство которого в среднем убивает по два человека в год. У тебя — гражданина единственной страны в Европе, где существует смертная казнь.
Идея соединить кулинарию и убийство пришла в голову режиссеру спектакля Николаю Халезину.
«Для меня все это о процессе разрушения, который может приобретать разнообразные формы. И это характерно и для кулинарии, и для убийства, — говорит актриса спектакля Вика Биран. — Я уверена, что как можно найти хороших кулинаров, у которых своя экипировка, специальные рецепты, то же самое и с убийцами. Это было понятно, когда мы изучали фактическую часть исполнения приговора — их разные способы, ритуалы, дополнительные примочки...»
Чтобы показать «белорусский» рецепт убийства, к актерам специально приезжал полковник Олег Алкаев.
«Мы проводили эксперимент — он назначал людей: ты заместитель прокурора, ты исполнитель, ты еще кто-то. Меня тогда выбрали жертвой, — говорит Вика. — Алкаев за всем следил на площадке и говорил „так тело падает“, ты сейчас упала неправильно, человек обычно падает в такую позу».
Полковник Алкаев командовал командой, которая исполняет в Беларуси смертные приговоры. Он говорит, что за это время убили 134 человека. Видео с его участием добавили в белорусскую версию спектакля.
«Его (осужденного на смерть — РС.) вызывают в соседнюю комнату, где уже находится исполнитель, вооруженный пистолетом, два человека ставят его на колени, исполнитель стреляет в голову. Это происходит мгновенно. Чтобы человек не ориентировался в пространстве, ему завязывают глаза. Он считает, что его ведут к машине, а на самом деле его ведут на расстрел», — седой человек на видео спокойно и последовательно рассказывает о своей работе.
Актеры на сцене, изображая посетителей кальянной, за клубами дыма имитируют губами его речь. Это те же самые люди, которые в 1996 году на референдуме 80,44% процентами голосов высказались за смертную казнь, а значит за то, чтобы этот выстрел в голову стал возможным.
Перед постановкой Свободный Театр изучал традиции «узаконенного убийства» в Гане, Малайзии, Таиланде. Историю осужденного на смерть Лиама Холдена из Белфаста, который оговорил себя под ужасными пытками, признался в убийстве и был осужден на смерть, рассказывают, выводя на экран титры из цифр, которые легко можно принять за ингредиенты. «17 лет Лиам Холден находился в тюрьме... 29,3 процента своей жизни он провел в заключении».
Из Африки привезли историю времен геноцида в Руанде. Большим ножом, почти мачете, шеф-повар режет и жарит мясо. Актриса (Станислава Шаблинская) голосом женщины тутси рассказывает, как ее муж хуту убил, порезал на куски и пожарил троих их детей. И потом ее саму. Каждая порция — каждый убитый по приказу временного правительства Руанды собственный ребенок.
«Я вас не люблю», — безразлично говорит отец хуту (актер Кирилл Машека), сидя на полу среди раздавленных арахисовых орехов. Помещение наполнено запахом жареного мяса и горячей крови.
«Я хочу плакать все время, когда я внутри, — говорит Кирилл после спектакля. — Я не могу сидеть и реветь. Но мне хочется, и это вдвойне тяжело. Часто там есть выходы за кулисы, и я выбегаю — выдохнул и назад».
«Природа насилия одинаковая, — считает актер Павел Городницкий. — Произошедшее в Руанде могло при определенных условиях произойти повсюду, и у нас».
«И не могло, а происходило», — добавляет актер Андрей Уразов.
Trash Сuisine — один из самых успешных спектаклей в заграничной карьере Свободного Театра. Международным составам и по-английски его играли в Лондоне, Нью-Йорке и Амстердаме. «Кулинарное путешествие по кругам земного Ада» — так описывала амстердамскую премьеру «Радыё Свабода» два года назад. «Грубая еда для сильных желудков», — отрецензировал спектакль The New York Times в апреле этого года.
«Будет нечестно перед белорусским зрителем не показать спектакль тут», — говорит представительница Свободного Театра Светлана Сугако перед тремя десятками минчан, которые собрались предрождественским вечером среды 23 декабря посмотреть Trash Cuisine.
Минская версия отличается от оригинала. Все актеры беларусы, трое из них изменили свои роли в спектакле, а еще трое играют в постановке впервые. Масштабное по театральным размерам действие пришлось уместить на минской площадке «шесть на шесть». И только сам театр, какому доступны самые интересные площадки в мире, на родине остается в статусе подпольного.
С первых минут спектакля ухо постоянных зрителей начинает следить за звуками извне. Ожидание топота берцев, звука выбитых дверей и крика «стать у стены, руки за голову!». Мне долго казалась, что такое происходит только с мной, потому что ОМОН однажды забирал меня на спектакле Свободного Театра. Но, поговорив с другими зрителями, я узнал — этих звуков и криков подсознательно ждет едва ли не каждый.
«Мы все здесь параноики», — смеется менеджер Надя, которая радуется, что год назад у Свободного Театра появилась площадка, доступная «24 часа в сутки». Теперь это двухэтажный теплый гараж почти в центре Минска. Зрителей по-прежнему встречают в условленном месте и приводят сюда парами.
«Иногда среди нашей аудитории мы видим тех, кто не наша аудитория, а люди, которые пришли „с той стороны“. Они ничего не делают, но для нас выглядят подозрительно. Они смотрят спектакль и уходят. Мы знаем, что иногда наших зрителей приглашают на какие-то разговоры: „что вы там делали, почему, а не желаете поработать на нас немножко, будете их зрителями, а нам будете рассказывать, что там происходит», — говорит Надежда.
Происходит то, что в спектакле история едва ли не самого известного осужденного на смерть беларуса Влада Ковалева рассказывается через слова его матери — Любови, детские фотографии убитого и надрывные звуки Купалинки.
«Многие люди верят тому, что прочитали в газете, — говорит актер Сергей Кваченок, который играет Ковалева в постановке. — Мол, „да, они (Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев — согласно официальной версии, организаторы теракта в минском метрополитене в 2011 году — РС.) — убийцы, мы их ненавидим“. Мне хочется, чтобы они подумали. Потому что я знаю слова его матери, я ее видел, я с ней говорил, мне хочется донести людям, что, может, что-то было по-другому, что-то есть странное в том, что за год парней расстреляли».
«Я не оправдываю их, — тут же добавляет Сергей. — Может, там что-то было, а может, нет, но мне кажется, что это было очень быстро и очень поспешно. Я говорил с его матерью, я не верю, что они взорвали метро. Хочу, чтобы зритель тоже об этом подумал и сделал свои выводы».
«Спектакль вызвал восхищение и отвращение, — делится своими впечатлениями после просмотра молодая девушка . — Что касается смертной казни, то если говорить о моей позиции, то я, наверно, скажу как среднестатистический человек, которого это никогда лично не затрагивало. Думаю, что большинство людей не имеют сформировавшейся позиции».
«Я понял, что реальные судебные ошибки возможны, и не по фильмам “Побег из Шоушенка”, а это у нас происходит, — говорит Павел Городницкий. — В истории Ковалева столько темных пятен. По логике, надо было бы продолжать процесс. А их „раз-раз“ — и все, нет людей. Законодательство позволяет. А если бы у нас смертная казнь не была разрешена, то разбирались бы дальше, посадили бы, доказательства собирали...»
«Раз-раз» — стучат па деревянной поверхности острые ножи на «Адской кухне». Кухня не может остыть, там все время нужные новые ингредиенты. В Руанде за 3 дня зарезали мачете 28 тысяч человек, в Беларуси после дела Ковалева-Коновалова вынесли еще 6 смертных приговора.
«Я читал статью, как один НКВДшник расстреливал по 10-20 тысяч человек, — говорит актер Сергей Кваченок. — Вчера я ехал и думал, как такой человек мог спокойно жить, дожить до пенсии? Как такое может быть на земле, я просто не знаю».
