Нобелевскую премию по экономике Саймон Кузнец получил в 1971 года «за эмпирически обоснованное толкование экономического роста, которое привело к новому, более глубокому пониманию экономической и социальной структуры и процесса развития в целом». О нем очередная глава книги Альгерда Бахаревича «Один из нас».
Предыдущие главы:
1. Жорес Алферов. Как завещал Великий Некто
2. Айзек Азимов. Адвокат человечества
3. Надя Ходасевич-Леже. Красная Джоконда
4. Марк Шагал. «Я родился мертвым…»
5. Кирк Дуглас. «Вот американцы дают…»
6. Вернон Дюк. Общество забытой музыки
7. Харрисон Форд. Житие Индианы Джонса
8. Ромен Гари. Рукописи, которые горят
9. Ежи Гедройц. Пан Редактор
10. Уэйн Гретцки. Гений номер 99
11. Скарлетт Йоханссон. Темнота на продажу
12. Рышард Капусцински. Куда впадает река Пина
13. Ларри Кинг. Король и шут
14. Борис Кит. Случайность и выбор
15. Николь Краусс. Придуманные следы
Саймон Кузнец. Сидя на кривой
Беларусы любят гордиться своей необычной, просто какой-то патологической толерантностью. Возможно, поэтому история беларусского антисемитизма еще не написана. А хорошее было бы издание, с картинками, короткими биографиями, цитатами и того цитрусового цвета фотографиями, с которых на нас смотрять давно умершие люди, про которых нам лучше не знать.
Ведь так спокойней жить — и удобней гордиться.
Что такое “pogrom“, слышали даже те, кто никогда не учил русский язык — но чуть-чуть изучал историю. Волна погромов, которая прокатилась по Российской империи в начале ХХ века, в Беларуси была едва ли не самой слабой. Но погромы были и тут — они происходили повсюду, где православие на миг из религии превратилось в болезнь, когда власти милостиво закрывали глаза, любуясь “стихией народного гнева”, будто картиной Айвазовского. Гомельский погром, Речицкий… О них у нас не говорят. Ведь что говорить о том, что не придает нации славы и гордости?
Скорее всего, именно близкий отголосок этих страшных колоколов: “по-громмм!”, “по-громмм!”, заставил в 1907 году пинского торговца мехом Абрама Кузнеца оставить дом и семью и отправиться за океан. Шестилетний сын Абрама Шимен Кузнец и его двое братьев остались с матерью. Отец в Америке будет работать в банке, а Шимен Кузнец увидит своими глазами, как вскоре империя лопнет и громить начнут уже не иудеев, а само православие, и совсем другие власти будут любоваться той самой “стихией народного гнева”, направляя ее в нужное им русло. И оправдывая это экономическими законами — дремучими и вечными, как сама история.
Именно ими и займется сын купца Абрама — в каком-то смысле продолжив семейные традиции.
А вот чего он, Шимен, на свое счастье никогда не увидит? Например, того, как во вторую мировую в Пинске от рук нацистов погибнет 35 человек с родной ему фамилией Кузнец. И как один за одним будут расстреляны и сосланы в концлагеря советские ученые, идеи которых благодаря Кузнецу будут разрабатываться на Западе. С тех четырех экономистов, у кого заочно учился Кузнец, двое были расстреляны, один умер в лагере, один был сослан и посажен в лагерь, но дожил до хрущевской оттепели.
И все это будет оправдываться стихией народного гнева.
Шимен Кузнец, уроженец Беларуси, сын пинского еврея, всемирно известный экономист и будущий нобелевский лауреат, также как отец, покинет родину очень своевременно. Но перед этим побудет немного советским человеком и даже подданным Речи Посполитой — как и все пинчуки после 1921 года. Может, поэтому само понятие Отчизны будет для него не очень важно — и в многочисленных анкетах он будет писать в графе “Место рождения” просто: “Россия”. Эта “Россия” никогда не будет вызывать у него ностальгии. В конце концов, какая разница, что писать в анкетах? На карте мира нет городов с названием “Погром” и “Юдофобск” и государств, что гордо зовутся “Стихией народного гнева”.
Правда, в честь прежних погромщиков и убийц, антисемитов, беларусофобов и террористов стоят памятники, их именами назвали улицы и университеты. В том числе те, где изучают ее — экономику. Науку, которая согласно великому экономисту Иосифу Сталину, “должна всегда говорить правду”.
В честь Шимена Кузнеца то се тоже назвали. Каждый, кто изучал экономику, знает про “кривую Кузнеца”, “циклы Кузнеца”, про закон Кузнеца, согласно которому живет, редко подозревая об этом, средний класс любого общества. Что касается пресловутой кривой, понять ее смысл не так сложно, как может показаться. Уровень социального неравенства зависит от уровня экономического развития общества. Это мы можем понять, правда? Кузнец доказывает, что в доиндустриальном обществе социальное неравенство растет, по мере экономического развития, но потом начинает снижаться и на долгое время останавливается на одном уровне.
Мудрено? Или просто жестко? Жестко сидеть на кривой Кузнеца, как на радуге, и мечать про всеобщее благополучие? Или обещать его тем, кто хочет есть.
Кажется, что иметь названную в твою честь кривую — все же лучше, чем иметь ровную, как панический побег, улицу в какой-нибудь тоталитарной столице, по которой бегает экономически не развитое, но гордое население.
Впрочем, Шимен Кузнец был человеком аполитичным — занимаясь исследованиями в самой политической сфере науки. Аполитичным настолько, насколько может быть аполитичным американец в эпоху холодной войны. Спасшись от войны горячей — какая уничтожила миллионы его соотечественников.
Уехав из Польши в США, он стал Саймоном. Но до конца Смитом так и не стал — и есть тут определенный намек на то, что для Саймона Кузнеца было настоящей Родиной. Его семья. Род. Родина как принадлежность к “народу без Родины”.
Саймон Смит Кузнец — под таким именем он и вошел в историю. Говорят, это ему мы должны быть благодарны за термин ВНП, “валовый национальный продукт” – если кривые и циклы Кузнеца являются все же чем-то узкоспециализированным, то поговорить за бокалом пива про свой ВНП считает себя способным каждый гражданин. ВНП — это так просто. Почти как “толерантность”. ВНП бывает у всех. Но не у всех проходит без осложнений.
Про то, что Саймон Кузнец — наш соотечественник, никто не подозревал на протяжении почти целого столетия. Как в той песенке: “Вот и нету Кузнеца!..” Считалось, что он родился в Харькове — возможно, потому, что будущий экономист закончил тамошний коммерческий институт. Вообще, образование Кузнеца — это то, что будет приводить в трепетный ужас умиления нас, его будущих соотечественников. Это ж надо, удивляемся мы: окончив какое-то пинскае реальное училище и скромный провинциальный институтик не в Москве и не в Петербурге, а в богом забытом Харькове — поступить сразу в американский Колумбийский университет! Как-то не хочется вспоминать, что то же самое пинское училище окончил, например, будущий президент Израиля Хаим Вейцман, а в Харькове работали наилучшие профессора Российской империи и СССР. Что действительно смогла сделать стихия народного гнева — это убить в людях веру в себя. Мы не верим в то, что родившись тут, можно чего-то достигнуть. В 20-е годы, после мировой войны, революции и среди гражданской сечи, во время передела границ и восстания новых идентичностей люди находили в себе силы верить. И убегать туда, где эта вера не была под запретом.
Оттуда, где верить можно только Великой Советской Энциклопедии.
Она, эта энциклопедия, разобралась с Саймоном Кузнецом быстро и без особых проблем. С помощью оружия, может, и не очень экономического — зато надежного и апробированного на миллионах человеческих существ, которые потом стали тем самым средним классом. Слов “считать”, “мол” и “неправильно”.
“Кузнец, Саймон Смит (р. 30.4.1901, Харьков) – американский экономист, доктор экономики … К. считает, что основой экономического развития есть объем и распределение инвестиций и уровень взаимоотношений между потреблением и прибылью… Но он обходит вниманием социальные факторы, которые влияют на их накопление… Опираясь на специально подобранные данные… К. пробовал статистическое обоснование “революции в прибыли”, которая, мол, происходит в условиях современного капитализма на пользу низших групп населения. Неправильным является определение К. национальной прибыли как суммы всех доходов, полученных за год, что завышает величину вновь созданной стоимости, ведь включает ее вторичные прибыли непроизводственной сферы. Нобелевская премия за 1971 г.”
Курсив мой.
Как это ему Нобелевскую премию дали — за 1971 год? Такому всему сотканному из “мол”, “неправильно” и “специально”?
Впрочем, знаем мы эти их буржуазные премии. Сами о таких мечтаем. Живя при капитализме — к сожалению, совсем не том, который ковал Саймон Кузнец.
Кстати, К. в этой статье почти кафкианское. Преступление без вины. Экономика должна говорить правду. И это правда точных подсчетов — говорит Саймон К. Правда статистики.
Его первая научная статья была названа “Денежная заработная плата рабочих и служащих фабрично-заводской промышленности г. Харькова в 1920 году”. Одна из самых известных работ, на которых выросли поколения жрецов и жриц экономической науки — “Эмпирическое обоснование теории экономического роста”. Двое из учеников Саймона Кузнеца тоже станут нобелевскими лауреатами. А экономисты Марк Перльман, Роберт Нэйтан и Милтон Гилберт станут признанными всемирными экономическими экспертами.
Саймон Кузнец был первым, кто заставил экономистов считать, опираться на данные, кто занялся так называемыми “национальными счетами” и разработал теорию экономического роста. И пусть в последние годы нобелевские награды достаются тем, кто больше говорит о поведенческой, а не количественной экономике, пробуя опровергнуть или дополнить Кузнеца — кузнец экономического роста остается кузнецом и королем этой ужас какой непролазной и “неинтересной” науки.
Перевод на русский - Мария Белькович.
Чытаць па-беларуску «Сайман Кузьнец. Седзячы на крывой»