Пятая глава книги Альгерда Бахаревича «Один из нас» посвящена знаменитому актеру Кирку Дугласу.
Предыдущие главы:
1. Жорес Алферов. Как завещал Великий Некто
2. Айзек Азимов. Адвокат человечества
3. Надя Ходасевич-Леже. Красная Джоконда
4. Марк Шагал. «Я родился мертвым…»
5. “Вот американцы дают…”
Эту фразу в 1967 году можно было услышать по всей Беларусской Советской Социалистической Республике, жителям которой, как и братним их народам, было впервые позволено посмотреть великий заокеанский пеплум: “Спартак” Стенли Кубрика. В СССР на него сходили десятки миллионов человек, картина стала одним из лидеров проката. Склонные к романтике советские мальчики рубились в формате “гладиаторы против римлян”, забыв на некоторое время про традиционных “русских и немцев”. И хотя всем было ясно: без кастрации не обошлось, “Спартак” впечатлял: страстно, жестоко, сильно, по-богатому...
“Кирк Дуглас играет Спартака бесподобно! – вспоминает зритель, который ходил на “Спартака” вместе с отцом. – Никаких героических кривляний, как это принято в наше время. Не брызжет слезами и соплями, когда теряет товарищей, не вопит картинно, воздев глотку к голубому небу Неаполя. Это наилучший вариант, как можно показать предводителя повстанцев!”
Мало кто подозревал, однако, что и в самой Америке с фильма повырезали некоторые сцены – например, всю гомоэротику. И еще меньше людей в Могилеве, Москве и Магадане могли себе представить, что исполнитель главной роли, гологрудый крепыш, герой-гладиатор, знакомый всем по роману малоизвестного в самой Италии писателя Джованьоли, на самом деле еврей с беларусскими корнями. Так не бывает, сказали бы советские люди, воспитанные в традициях пролетарского интернационализма. Не портите нам сказку.
Про это не писали в “Правде”, но это было правдой.
Кирк Дуглас вырос в Нью-Йорке в семье старьевщика. Существуют разные версии, откуда приехали в Америку его родители: некоторые говорят про Гомельщину, другие про Могилевщину. Впрочем, сам актер с уверенностью заявляет, что их родиной был Могилев. “Чаусы” – осторожно поправляют исследователи. Те самые Чаусы, в которых родился легендарный Ивас Носович, составитель первого в России “Словаря беларусского наречия” (и который, кстати, изучал также “жизнь иудеев”). Гершл и Брайна Даниеловичи эмигрировали в США в 1908 и поселились в Амстердаме, штат Нью-Йорк. Именно там и родились их шесть дочек и единственный сын Исер – будущий актер Кирк Дуглас.
В хедере Исер Демский (такую фамилию взяли его родители) был одним из лучших учеников. Настолько успешным, что еврейская община собрала деньги, чтобы послать Исера учиться на раввина. Так что Спартака из Кирка Дугласа могло и не получиться... Как, кстати, и самого Кирка Дугласа. Чтобы избежать карьеры священника, будущему актеру пришлось восстать против всей общины и против воли родителей.
История Авраама и Исаака – вот что заставило сына старьевщика задуматься, вот что впечатлило его не меньше, чем советских детей – американский блокбастер. “Я ясно запомнил картинку в учебнике: бородатый Авраам сжимает в руке большой нож, а другой держит Исаака, маленького напуганного мальчика, – вспоминает Дуглас. – Я был взволнован и испуган. Ничего себе испытание. Эта картина всплывала перед моими глазами еще очень долгое время”.
И Кирк Дуглас поступил в колледж.
“Я всегда гордился своей причастностью к еврейству”, – говорит он, которому уже почти сто лет и которого уже записали в почти библейских долгожителей (не только среди актеров, но и среди блогеров). Но иногда вероисповедание и происхождение играло с ним злые шутки. Однажды он пришел в Нью-Йоркский еврейский театр пробоваться на какую-то роль. “Единственная роль в нашем театре, на которую вы подходите, это роль нациста”, – серьезно ответили ему.
“Я рассуждал про веру, исходя из представлений четырнадцатилетнего мальчика”, – признавался Дуглас. Он всяческими способами старался избавиться от навязчивой религии предков. И только когда родился другой Дуглас, Майкл, которому тоже предстоит стать великим актером, но которому уже никто не будет пророчить роль раввина, про свое происхождение придется вспомнить.
Все вернулось, когда Майкл спросил, откуда родом его дедушка. Кирку Дугласу ничего не оставалось, как сказать, что он на самом деле мало про это знает. А потом...
“Я понял, что не знаю своих предков. Потом я лежал в своей комнате на кровати, где висела коллекция литографий Шагала, его библейская серия. Я стал читать про его героев и понял: вот мои предки. Внутри меня росло ощущение счастья – от того, что я ощутил свое родство с людьми на картинах. Моисей, Авраам, Иаков...”
Мой отец был родом из Могилева, города, который находится совсем близко от Витебска, где жил Шагал – это редкое открытие сделал Кирк Дуглас. Взгляд на карту, понятно, немного американский, “стоя у карты Европы” – понятное дело, не все беларусы согласились бы, что Витебск и Могилев находятся рядом. Но Дуглас и правда удивляет – в отличие от большинства актеров для него существуют и Шагал, и Витебск, и Могилев, и ему хватило знаний по географии, чтобы не ляпнуть с наивной уверенностью в глазах, что Могилев – это где-то в Московской области.
Так или иначе, Кирк Дуглас вернулся к своим корням. В вере и в географии. И есть в этом восстановление некой странной справедливости. Благодаря американскому кино, в котором Кирк Дуглас был и остается звездой первой величины (а Майкл Дуглас – тоже первой, поскольку звезд другой величины на этом небе просто не бывает), мы знаем Америку лучше, чем американцы нас...
Возможно, во всем этом значительно больше предназначения, чем можно себе представить.
Майкл Дуглас говорит, что никем другим, кроме как актером, он стать просто не мог. Его отец был актером, его мать была актрисой – ему не оставалось ничего другого, как начать играть в школьном театре. Сын Кирка Дугласа сразу понял, что быть актером – это вызов физиологии: всю жизнь он с удовольствием вспоминает, как его шикарно тошнило перед выходом на сцену. Отец всегда поражал сына. В 1956 Кирк Дуглас работал в “Жажде жизни” по Ирвингу Стоуну, Майкл пришел в кинотеатр на премьеру и завороженно наблюдал, как отец отрезает себе ухо – он играл Ван Гога...
По подсчетам Майкла, его отец снялся в восьмидесяти восьми лентах. А сам он в тридцати. “Но тогда были другие времена…”
Времена и правда были другие.
Когда смотришь на список фильмов с участием Кирка Дугласа, бросается в глаза уровень тем и героев, которых пробовал переварить в себе неустанный Голливуд. Кажется, что раньше все же голливудские продюсеры меньше боялись браться за “культурку”. Гомер и Спартак, Ван Гог и Жюль Верн, саги о викингах и освобождение Парижа – понятно, все это только попытки приспособить великие конфликты и великое искусство к потребностям массовой культуры, но величие пробивается через упрощенные схемы и, такое ощущение, заставляет режиссеров, сценаристов и актеров понимать, за что они берутся. Кино и правда становится другим: подстраивается под человеческое сознание, вместо того, чтобы диктовать ему волю и заставлять его включать восприятие. Забыты инструменты познания.
А знаки бытия ждали.
В 1991 году свободный вертолет, на котором летел Кирк Дуглас, вдруг остановился в небе, задумался и решил, что все было неправдой и он рожден ползать. Двое попутчиков, которые сидели рядом с актером, погибли, а сам он, получив ужасные травмы, тем не менее остался жив.
Это был момент, когда он вновь начал рассуждать о боге.
“Я снялся в восьмидесяти фильмах, написал несколько книг, я считал, что завершил на земле все дела: почему же бог позвал не меня, а этих двух молодых людей?” – рассказывал он о вопросе, который несколько лет не давал ему покоя. А потом случился инсульт — и теперь уже не Шагал над кроватью, а собственное отражение взглянуло на актера: изо рта текла слюна, лицо было цвета талого снега. Наполовину парализованный старик нашел в доме револьвер и засунул его в рот.
“У меня больше не было сил бороться за жизнь”.
Но проще было еще раз сняться в “Перестрелке в О.К. Коралл”, чем застрелиться. Обессиленный, разбитый старик смог только ударить дулом револьвера себе по зубам.
И тогда он засмеялся.
Уже в 1996 он получал “Оскара” за особые заслуги перед кинематографом и даже сказал небольшую речь. А после снялся в “Брильянтах”, где играл старика, на которого напал паралич. Только те люди, которые знали его историю, понимали: ничего играть Кирку Дугласу не пришлось. Он играл самого себя – здесь и сейчас.
“Вот американцы дают…” – только и можно тут сказать, повторив своих родителей, которые посмотрели “Спартака” в 1967 году и запомнили на всю жизнь его оранжевый свет в темном зале, с которого не хотелось выходить. Потому что Кирк Дуглас – это наш американец. Актер, который всю жизнь играл сильных и несломленных, жестоких в отношении врагов и жестких в поведении со всеми остальными людьми, индивидуалистов, первооткрывателей, свободолюбивых и любопытных. Которые даже в своей набожности находят силы на улыбку, чтобы сказать что-то на первый взгляд банальное, но не совсем корректное:
“Жизнь невозможно предсказать. Это непостижимая тайна. Отплатить за то, что она нам дает – единственное, что мы может сделать”.
Стал бы Спартак Спартаком, если бы верил в предопределенность?
Перевод на русский - Мария Белькович.
Чытаць па-беларуску «Кірк Дуглас. «Во амэрыканцы даюць…»